Утро воскресенья началось не так как планировалось. Проще говоря – хреново оно начиналось.

- Ты когда шкафчик поправишь? – ворвался в сонное сознание каверзный вопрос супруги.
- Шкафчик…?– Я медленно входил в реальность после сна эротической направленности.
- Ну да. Который ты обещал перевесить еще накануне войны 1812 года.

Блин, точно. Обещал. Этот вшивый шкафчик на кухне, презрев все устои морали, вытащил из стены шуруп на котором висел и одним боком грохнулся на микроволновку. Я, проявив инженерную смекалку, под этот угол подложил три книжки с рецептами, которые гармонично вписались в кухонный интерьер, чем и придал шкафчику первоначальное положение. Подставка из литературы была крепка и, как казалось, сделана на века. Но супруга сразу возненавидела мою прорывную идею и периодически, в пылу перечисления моих грехов, виртуозно вплетала этот злосчастный шкафчик в свой импульсивный монолог.

Воскресение грозило накрыться этим самым шкафчиком, а причин для переноса ремонта в сонный мозг не приходило.

- Ладно. Сделаю.
Супруга ушла по важным делам, плавать в бассейн, а я сумрачно уставился на злобную конструкцию из дерева.

- Ну, что, сволочь поганая? Добился своего?

Шкаф многозначительно молчал глядя на меня перекошенным боком.

На кухню пришли коты, но увидав, что я разговариваю со шкафом, мгновенно ретировались и затаились по углам думать про меня нехорошее. В квартире стало тихо и тревожно.

Эх, хошь-не хошь, а начинать надо. С этой мыслью я открыл дверцу, которая по задумке дизайнера открывалась наверх. Внутри стояли рюмки, бокалы и прочая хрустальная дребедень образца восьмидесятого года. Их было много и все они смотрели на меня как то издевательски.

- Ну привет, уроды! – Поздоровался я с хрусталем и тихонько щелкнул ногтем край ближайшего бокала. Бокал мелодично зазвенел навевая мысль об опрометчивости моего поступка. Вибрация хрусталя стала той соломинкой, которая и переломила хребет какому то антикварному верблюду, а мне – психику на ближайшие несколько минут. Я и не подозревал, что хрупкий с виду хрусталь способен на такое.

Шкаф, который держался за стену из последних своих шкафьих сил, не выдержал вибрации бокала и с криком, «А ипись оно все в циркулярку!», как ступень космического корабля отделился от стены и ринулся вниз. Внутри тревожно звенели-переговаривались пассажиры-рюмки и спрашивали друг друга традиционное – «Когда долетим?».

- Скоро.. – Я успел ухмыльнуться, до того, как этот деревянный склеп рухнул в раковину, над которой и висел. Последнее, что я услыхал, был стон чудом уцелевшего бокала – «Нихрена себе, посадочка!»

В сердцах обозвал «уродом рукожопым» того, кто вешал шкафчик, но вспомнив, что вешал его я сам, быстренько отозвал ругательство.
Картина открылась впечатляющая. Сам шкаф висел на специальной металлической рейке, которая отошла от стены, а за рейкой виднелся ряд дыр, напоминающих хаотичный след от очереди из пулемета.

…Не спешите обзывать мои руки придатками задницы. Просто мой дом, стоящий на Крайнем Севере, был построен давно и с соблюдением всех технологий. Не знаю, из чего делали тогда бетон и что в него добавляли, но он сопротивляется, как старая дева деревенскому ветеринару и не всякий перфоратор в состоянии лишить его девственности.

Но это дело прошлое. А сейчас мне надо было заново закрепить рейку и повесить шкафчик. Перфоратор был, анкера были. Не было вдохновения.
…Из-за угла смотрели две глумливые, кошачьи хари и нехорошо ухмылялись…

Разруха, царившая на кухне, особо не способствовала ожиданию этого самого вдохновения и я, горестно крякнув взял в руки заждавшуюся дрель.
На удивление, засверлить получилось быстро, как и закрепить планку. А затем начались некоторые трудности. Шкаф, сука деревянная, никак не хотел цепляться за планку. Я уже вспомнил всех его родственников вплоть до семян, высранных пролетающей птичкой из которых выросло дерево для этого ящика, когда понял, что прикрутил планку вверх ногами. Воспоминания о родственниках шкафа резко изменили направление и теперь были направленны на родню этой металлической планки. Традиционно ответственно я углубленно прошелся про ее предкам, коснувшись даже, казалось бы ни в чем неповинного сталевара, который лил метал, для этой фигни.

Планку, прочно заанкеренную в бетон я, конечно, перекрутил, заодно, с профессиональностью ясновидца, пробежав по генеалогическому древу бетона коснувшись времен далекого генезиса, когда образовывался песок, использованный в бетонном растворе.

Теперь все было, как говорят французы – «Комильфо». Осталось самое простое. Элегантно поднять ящик и, в ограниченном пространстве, повесить его на планку.

Когда дело идет к завершению, я резко становлюсь активным и стремительным, поэтому у шкафчика не было ни малейшей возможности повиснуть криво.
Отойдя на пару метров, я вовсю любовался профессионально повешенным шкафом, когда тот решил продолжить веселье и без всяких предварительных ласк, стремительно отошел от стены и со стоном уставшего слона прилег на старое место, в раковину.

Мне показалось, что вместе со шкафом у меня упала матка. Я же специально дергал эту сраную планку, как сумасшедшая горилла ветку! И все было крепко и надежно. Хотя… Приглядевшись я понял, что планка как висела, так и висит. А ящик упал. А планка висит. А ящик сука.

При детальном анализе места шкафо-крушения выяснилось, что одна петля ящика банально сломалась, отчего шкафчик и не захотел больше висеть на стене. Кроме того, после нескольких падений, этот гроб для хрусталя, приобрел некоторую подвижность в своей геометрии, не запланированную производителем.
Надо было торопиться, а то кто-то вот-вот придёт с плаванья и начнет кушать мой мозг маленькими ложечками, что бы хватило на подольше. А за вновь обретенную косорылость любимого шкафчика, мозг бы выели через ту часть тела, которая совсем не предназначена для этого.

Сломавшуюся петлю я сделал быстро. Положил шайбу под винт, который порвал пластмассовый корпус петли, затянул, и, если не заглядывать в шкафчик, то снаружи все выглядело аккуратно и прилично. Кроме геометрии.

Потом шкаф еще раз падал из уставших рук, потом он потерял дверцу, которую я прикрутил, потом оторвалась вторая петля, когда я нагрузил повешенный шкафчик собой, что бы проверить крепость крепления, потом я собирал себя по раковине, куда я прилетел вместе с попутчиком-шкафом.

Только-только успел повесить эту нестабильную в своей геометрии, конструкцию, как пришел плавучий мозгоед. Вокруг лежали инструменты, было немного пыльно, я был помятый, уставший и морально изнасилованный кухонной мебелью. Как раз та картина, какая особо мила большинству домашних мозгоедов.
В общем работы были приняты благосклонным кивком головы, инструменты убраны, оставшийся хрусталь расставлен, клетки мозга не высосаны. И только коты, пихая друг друга в бок и нервно посмеиваясь, жаловались, как они «Чуть не обосрались, когда хозяин летел вниз вместе с ящиком».

С. Кобах